Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Эти сны заставляют остановиться. Задержаться в них дольше, а не как у перепутного камня - посмотрели и хватит. Сентраш кружил по осколкам воспоминаний и не заметил что залип, замер у окна чужой жизни. Казалось бы - он не любитель таких картин. Но все такое знакомое.
Альтаир счастлив с Лалит, и дракон чувстует вкус этого счастья на языке. Вместо сладости сводящий спазм и щиплющее ощущение, какпосле долгого голода.
"Люди постоянно кого-то теряют, зачем каждый раз на это смотеть?"
Дракон мог смотреть глубже, не только глазами, но и сердцем. Сны это не только картинка, сны это картинка у которой есть запах, звук, эмоция, ощущение, неуловимый флер чужой тоски или счастья когда издалека приносит запах скошенной травы или обрывок мелодии.
Сны это отражение жизни. И чтобы смотреть за этой жизнью, Сентраш бездумно шел за фракром, собирая крошки воспоминаний с купола сознания.
Альтаиру не спалось. Почему-то именно сейчас в голову лезли забытые воспоминания. Что тому виной, близость куполов ли? Или неуютная дорога, не дающая провалиться в черноту, но подзывающая кошмары подсознания? Не мог фракр знать что то драконья лапа шурудила в корзинке души, подымая муть со дна, будто самую густую кисло-сладость слизывая с жадных когтей. А Сентраш и не щадил.
Некому спросить дракона "Зачем ты это делаешь?". А сам себя он и не спрашивает. Уютно кутается в чужую душу. И даже купол его не остановил. Хотя вызвал возмущение, встав стеной охраняемой территории перед ним. Безымянный остров? Твоя беда, Канаан, в том что остров обнимает море. И оно не остановит того в чьем сердце плещется Океан.
Лазурную чешую омывали донные воды, а он продолжал смотреть за мужчиной. Было так.. мерно и упоительно узнавать его. Вот его чистая радость, вот его светлая грусть. Неужто бывают еще такие чистые душой люди на свете? Бывают,н о как редко. И как редко они так похожи и отличны.
Сентрашу даже не казалось что его бы поняли. Он ни от кого не ждал понимания. Но не ждать - не значит не желать. И сны стали повторяться. Засыпая, Альтаир будто снова просыпался там же где уснул. Даже вот карта, брошенная вечером на столе, а перо укатилось к стенке да там и осталось. Вот истлевший огарок свечи и рубашка на стуле. Все до оскомины обыденное. Только небо яркое с острющими и не по врайвенски крупными звездами, и знание - надо к берегу. В этих снах нет страха, оставленного цунами, есть тепло юга, мирное шипение мелких, как кудель ягненка, волн, лижущих песок. И темная фигура на берегу.
- Снова здравствуй. Как прошел твой день? Дни.
- Кажется прошла неделя, - чувство опасности спало в этих снах, придавленное драконьей лапой за горло. И Альтаир отвечал, как будто встретил старого друга. - Тебя не было неделю..
- Ты задолжал продолжение рассказа.
А на утро фракр мог задать себе все вопросы которые его беспокоили. Кто является ему во снах? Один духов богов? Если так то каких? Или то собственное одиночество обрело голос и стало собеседником в бесконечности дней?
Сентраш по кусочку мозаики методично и одержимо раскладывал паззл жизни Альтаира перед собой, достраивая картинку все дальше. Вот появились загадочные огненные кусочки, складывающиеся в кудрявый образ. Почему она так часто стала появляться в твоих снах? Солнечная, бронзовая и песчаная, противоположность уютной холодной тихой тьмы дракона. Она..раздражала.
Пока Сентраш не понял.
"...!!!" - гнев захлестнул с головой, сдавил горло, заставив лишь рычать. Неспокойное море тем вечером плескалось зло на берег, как ворочался и бесновался у дна лазурный змей.
"Предательство!"
Кого, почему предательство?
Дракон, привыкший к покою, был безоружен ми бессилен перед собственными эмоциями, прилетевшими как подлый дротик откуда не ждали. Он даже не признал себе бы что то ревность, а не ...а не что? Благородное возмущение вопранием...чего, Сентраш?
Идеальная картинка фракрийского рыцаря оказалась запятнана рыжей ржавчиной, чье имя Паприка. Хрупкое и протянувшееся от памяти к сердцу единение из теплого льна обратилось в колючий и бьющийся хрусталь.
"Я думал ты такой же как я!" - вот что на самом деле кричала злость в душе.
"Я думал ты лучше!" - лживо подменял разум и неприятие себя.
Огромные звезды свегодня светили тусклее. Песок скрипнул под ногами Альтаира, перед которым лицом к морю и спиной к фракру сидела знакомая фигура, что давно не являла себя. К которой фракр уже привык, за недели и месяцы. Даже возможно начал беспокоиться куда делся его потусторонний друг, не опасаясь более и наяву.
Сентраш долго приучалк себе, вольно или случайно, будучи добрым другом и внимательным собеседником.
- Расскажи мне о Паприке?
***
Возможно ли что можно отпускать? Возможно ли что краткость человечьего срока тут ни при чем? И поступок Альтаира не изьян на безупречной огранке, а совершенство залечивать раны и сращивать трещины?
Признать последнее - признать свою неидеальность.
"Я стану твоей Волной, от который ты не скроешься нигде. Ни в куполе, ни в далеких землях, ни у подножия ошиальских гор."
А что дальше? Тупик.
Один из прибрежных вечеров окончится для фракра морем. Морем соли и воды, проваливающимся в море звездное.
Сентраш не привык спрашвать разрешения.
***
Дракон стоял у стекла темницы. Рыцарь, такой красивый в своей теплой бронзе облика, здесь в сине-зеленой полутьме, освещенной бирюзовыми огнями, смотрелся темной тенью себя. Дракон не показывался, кружа вокруг и думая.... нет, отгоняя от себя мысли. Дальше? Посмотрим...Посмотрим..
Но день, второй и что дальше то?
Черные и затягивающие глаза фракра в этой полутьме казались еще чернее. Сколько Сентраш вглядывался и читал его эмоции по крупицам. Вместо того чтобы читать свои, вот от чего было бы больше проку. Но...но..
- Не надо кидаться на моих слуг. Они тебе не ответят и ничем тебе не помогут.
За неделю это их первый разговор и Сентраш пренебрег приветствиями.
- Ты?!..
Из друга во снах я стал твоим кошмаром наяву, но не подумай что мне в том больше радости. Мучились по обе стороны стеклянной темницы, за пределами которой сновали кошмарных очертаний рыбы и прекрасные русалки да наги.
Что ему ответить на все гневные вопросы рыцаря? Извиниться? Обьяснить? Что обьяснить, если ты и себе не обьяснил свой импульсивный поступок, сейчас злясь и глухо ворочаясь рыком в горле.
Но за злостью пришла грусть, запорошенная угасающим упрямством.
- Ты останешься здесь пока я не решу что пора тебя вернуть. Или тебе есть к кому возвращаться? Давай поговорим. Нам ведь нравились наши разговоры.
И когда я смогу затушить тот котел кислоты что жжет в грудине - я тебя отпущу.
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Уют крепких стен, сталью брошенного слова в глаза, а не за спину, надежной опоры под ногами. Волчье логово, шепот прославляемой силы и взмах горделиво поднятой головы. Над каждой из их голов горел призрак короны.
Но не каждый нес ее в себе.
Цин с удовольствием наблюдал за этим репейником из гранита и сырого железа. Ему нравилось то как она привносила недостающую ноту в эту гамму королевских наследников. Низкая, гудящая. Земная.
Скажи кто со стороны..да задумайся он сам - легко бы ответил себе на вопрос чем ему так была приятна к сердцу эта грубоватая девчонка. Этим - заземленностью. Потому хваля юную принцессу, даже через легкий шуршащий смех - давал услышать то что не нужно было изображать. Симпатию.
Все начиналось сначала, новые дети, новый орлиный выводок, где рано или поздно из гнезда царственных птиц один птенец постарается вытолкнуть другого. У неба может быть только один царь.
Или царица.
Цину вообще нравились сильные женщины. Им приходилось чуть труднее, тем интереснее смотреть было как они бьются о стекло тюрьмы своего рождения, каких трудов и сбитых кровь рук да искусанных губ им стоит реальная власть. Гласная, громкая, зримая!
Ему претила овечья покорность, она будила в нем все самое звериное и потаенное, спрятанное под самоконтролем. Мнимость или суть, как ни подай - но жертвенность в нем будила жажду крови, а не сочувствие. Не было в нем комплекса защитника, не было в нем рыцарства. И открытое горло не подкупало, а приглашало попробовать мягкость его на вкус, тепло соленой крови на клыках и когтях.
Он любил сильных. И не подпускал их к себе. Со стервами вообще сложно, а чаще всего битва за свое место под белым солнцем делала из них стерв. Соперницы в делах, соратницы или противницы. Но лишь звери, на которых приятно посмотреть и не класть лишний раз палец в пасть. Да, с романтическим очарованием кем-либо у лорда-десницы тоже было плохо, всегда было.
Петрония была другой. Звенящая, простая, рожденная не с призраком власти на плечах, но с песнью ее внутри. С крылатой душой Аквилы.
Жалко если погибнет..но если погибнет, значит была недостаточно сильной. Он одергивал себя, ведь неслыханно - выделять кого-то. Но себе то, внутри..можно?
Бунтуя против нянек, вызывая только охи и закатывания глаз старших сестер и дам, мол "Вы же леди!" - невольно вызывала саркастичную улыбку, спрятанную за веером.
Цин смеялся про себя, качая головой. О нет, вы не правы. Она не глупенькая и не недалекая простушка. Это вам с ней тяжело, признайте, а не ей с вами.
Эта леди знала что может себе позволить быть кем хочет. Она не прогибалась под ваше "вы же леди!". Смешно было смотреть как истинное проявление внутренней свободы и силы видели изьяном, называли грубостью и недостатком манер.
Она вам еще покажет.
Мимо шла процессия, во главе которой - прихрамывающая принцесса. С гордой осанкой она шла, неся пятна грязи на подоле как фракрийскую парчу. Сжав насупленно губы до белизны и не слушая причитания за спиной. Отказываясь чувствовать себя виноватой.
Поравнявшись, он приложил сложенный веер к груди, отдавая легкий поклон.
- Вы были прекрасны в своем бесстрашии, - с улыбкой говорил десница, веселясь. Петрония, кажется, в этом веселье видела издевку. Это было видно по залегшей тени между бровями, по еще более поджатым губам.
Цин улыбался. Что поделать, царственный репей он такой, недоверчивый. Но покуда они уже отдалялись, беловолосый оши тайком подмигнул несломленному орлёнку, окруженному гусями да гагарами. Пряча беззвучное заговорщическое веселье за веером.
Чем, кажется, скорее озадачил юную принцессу, не чуткую к чужим душам.
Немудрено, но да ладно. Ему не жалко.
Он любовался. Со стороны.
А еще думал что брак сомнет это полевое разнотравье, из дикого луга сделает скучную пашню. Пряный дух свободы сменится сдобной сладостью семейного очага, уж пресного или нет - одна суть.
Ему было жаль. Не горько, не обидно. Просто - жаль.
Каждый умирает по своему и некоторые - уже при жизни.
Когда долго живешь - привыкаешь к тому что кто-то уходит из твоей жизни и отпускаешь это легко.
А вот к чему сложно привыкнуть, так это к тому что не всегда оказываешься прав.
Вьюн, полынь, хмель и осока - сожраны разнотравьем хлебные пашни.
"Смерть вашего мужа вам к лицу" - хотел сказать Цин, целуя руку воскресшей Петронии. Сырое железо стало сталью.
Но благоразумно промолчал.
Еще не время радоваться. И рубиновые реки тоже еще впереди.
И потому я немного протормаживаю с постами, но это будет исправлено(потому что звезды и графики выходных снова разойдутся).
Но давно у нас не было игровых сессий с 5 вечера до 5 утра.
А так как у меня нет блога такого, где бы я мог писать и не мимикрировать под нормального, то страдают мои рпг-блоги.
Дано: наш мир, Земля 2033 год. Квенты выданы мастером на базе пожеланий игроков, навыки и род деятельности выбирался самостоятельно, скрытые квенты вскрывались по ходу игры. До старта игры персонажи между собой не знакомы.
Джек (мой персонаж) - 20 лет, приютский сирота, тату-мастер в неблагополучном районе Нью-Йорка, худ, черноволос, одевается как гопник-металлист, пьет и курит. Проблемы умеет или игнорировать, или решать кулаками или сьебывать по крышам если их оказалось больше.
Сирил (сопартиец) - 20 лет, так же приютский, гражданин Канады, вольный фотограф-фрилансер в Ванкувере, творческий юноша, внезапно визуально абсолютный близнец с Джеком. Проблемы решает вежливыми разговорами и "давайте разберемся/спасибо, а может не надо?".
Анжелика (сопартиец) - 21 год, сирота из приюта, миниатюрная блондинка с зелеными глазами, флористка с окраины Сиднея(Австралия). Готова поддерживать партийный кипеш, ведение переговоров делегирует близнецам, подозрение что до этого игнорировала жизненные сложности по принципу "если проблему не замечать - она отпадет сама собой" и в целом прокатывало. В Австралии вообще все не как у людей.
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
Замер, прислушиваясь. Скрип так же повторился. Дверь Эш специально не смазывал, своим скрипом она служила ему личной сигнализацией.
"Обход? Это ж насколько я заснул?"
Уборщиков гоняли и в хвост и в гриву, не особо раскошеливаясь им на еду. Хотя теперь достать ее не было проблемой. Теперь они были на Земле.
Но для "ходячего мусора" жирных пайков не полагалось, потому работа буквально валила с ног. Ему было еще не хуже прочих, спасибо матушкиным генам. Даксийцы были и без желтого солнца выносливы как волы.
Да, сейчас они на земле, и это лишь вопрос времени, когда все это забросят. Кто станет перевозить за собой кладбище техники? Хотя может и станут, вдруг у землян с техникой еще хуже.
Эш по прозвищу Крыса, провел рукой по приборной панели, глухой и мертвой сейчас. Мысленно воспроизводя последовательность, которой его учил Шуруп. Проверка систем, разогрев двигателей. Подгрузка навигационной схемы, сверка ее с графика с топливным резервом. Этот кораблик летал еще на топливных двигателях, новейшая система аккумуляторной зарядки для более дальних перелетов была слишком новой, чтобы такие корабли отправляли в Форт.
Форт Роз. Кладбище живых мертвецов. Сюда никто не прилетал добровольно. Ни пленники, ни персонал, ни, дай бы им кто слово, корабли. Все прилетали сюда умирать, только некоторые могли себя обманывать тем, что они прилетали сюда жить.
Тюрьма была всегда билетом в один конец. И для кораблей тоже, чьи остовы разбирались, чьи двигатели шли на запчасти, обшивка на внутренний ремонт, а техническая начинка на замену погоревших схем. Никто не собирался отсюда улетать, и тушу каждого прилетавшего сюда корабля разделывали, как мясник убоину.
И оставались такие вот "головы". Обесточенные, мертвые капитанские рубки. Хорошие кресла снимались, потому чаще всего капитанские места являли из себя пустоту. Но пилотские и навигаторские, если были потрепаны жизнью - оставались.
Когда-то давно, в другой жизни, когда еще был жив Шуруп и Форт жил своей обычной жизнью - Эшу доволилось вместе с пожилым техником перегонять эти кораблики. Видеть, как мерцает живыми огнями приборная панель. Можно было даже покопаться в архиве навигаторских карт и звездных лоций. На секундочку представить себе что это ты пилот и капитан этого корабля. И что карта бескрайнего космоса это первый шаг к другой жизни. Но потом корабль загоняли в техничекий ангар и начиналась разделка.
Сейчас сюда никого не пускали, но Крыса, как ему и положено, знал щели и ходы крепости, в которой родился и вырос. Уже нельзя было подключить генератор, чтобы создавать видимость живого капитанского мостика - свет привлечет охрану. Но прийти и забиться от всех в одной из кресел, водить в темноте по кнопкам и рычажкам, представляя как это жило - он все еще мог себе позволить. На этой свалке, если не шуметь, его искать могли годами.
***
Шуруп смахнул пену с седеющих усов, довольно крякнув. И поймал взгляд Джерона, который смотрел на закрывшуюся за сыном дверь.
- Все с ним будет в порядке. Он нормальный ребенок, вот сейчас вырастет и вообще..ну знаешь, девки там будут на уме, сам к людям потянется.
Рыжий мужчина "в расцвете лет"(криптонцу и правда требовалось прожить ОЧЕНЬ много лет, чтобы начал сказываться возраст) более сдержанно отхлебнул от бутылки.
- Да какие девушки..у него друзей то нет. Мне все время кажется что..ну может я чего-то ему не додал? Не обьяснил?
Мрачная нота самоедского раздражения не укрылась от слуха механика форта, в прошлом космолетчика и навигатора космодесантного флота, невесть за что попавшего в опалу и сосланного на эту консерву. Джерон подозревал что за честность, так как почетной пенсией Форт Роуз нельзя было назвать даже с натяжкой.
- Ладно тебе! Вот увидишь - пригреет его какая-нибудь девка, разжалобится, - словив полный скепсиса взгляд от охранника, еще больше осклабился. - Ты ж знаешь, есть такие барышни, который любят таких вот..
Он чуть было не ляпнул "убогих", но вовремя остановился, пожевав усами. Отец "убогого" усмехнулся, ахнув рукой, мол "полноте, я и так понял".
- Ну дай то звезды..
***
Наверное, чувство юмора и впрямь являлось очень важным фактором социального выживания. Потому что у Эша его не было. Вкупе со всем прочим это обрезало все шансы на успешную интеграцию в детское общество. Думаетет у детей все просто? К сожалению да. И мрачный ребенок, который не понимал шуток, не терпел над собой издевок и очень больно давал сдачи - быстро был исторгнут из монолитного и шумного образования под названием "детский коллектив". Тогда еще, когда детей больше волнует где чья игрушка - они не видели разницы между цветом волос(насыщенно рыжим, что вселяло то ли недоумение, то ли восхищение, а значит и зависть) и количеством родителей. И тем более тем, кто были эти родители. Но что рыжий не понимал шуток, и не спускал подначек - было сразу замечено. Ну его. Даже толпой бить его быстро стало неинтересно, потому что отбивался он остервенело и отчаянно, так же по детски не зная меры между страхом и самообороной в шутку и всерьез.
Когда же дети подросли - они научились понимать разницу между собой и "ими". "Их" тут не встречалось, потому что спящие в криогенной заморозке преступники были практически полностью исключены из активной жизни форта, но тем интереснее и экзотичнее стал ненавистный и угрюмый "аутсайдер", чья мать была из "них". Это ж сколько обидного можно было теперь сказать и чувствовать что прав! Воспитатели тогда уже и придумали ем кличку, которая и кличкой то сначала не была, но со временем для всех кроме семьи почти заменила имя. "Крысёныш". Криптонцы, из которых состояла охрана, были как на подбор - статного телосложения, хоть сейчас отливай в бронзе. Дело отчасти было конечно и том, что сюда сплавлялись военные, которым богатырская стать была положена на роду. Криптон, воевавший столетиями, давно уже выпестовал в себе богатый букет военных династий, где воевали все до цатого колена.
Хоть цветом волос и глаз Эш пошел в отца - насыщенно рыжий, светлоглазый, статью удался больше в даксианку-мать. Жилистый и рано вытянувшийся, по подростковому длиннорукий и длинногий - постоянно вызывал ощущение что его конкретно так недокормили, а болтающаяся одежда выглядела неряшливо, будь хоть трижды чистой. Узкое лицо с резкими и острыми чертами лица - его никогда не путали с девочкой, но от своих сверстников с их мужественными широкими лицами и волевыми челюстями отцов он отличался как мухомор от пиона. Все в сумме, как и колючий взгляд и стремление сидеть по углам на отшибе - столь метко попадало под острый язык, что отодрать кличку с кожи не смогли бы даже с кислотой и отбеливателем.
Он и не протестовал.
Что в это время думал сам Эш? Ему, если честно, было плевать. Он рано понял что по каким-то неведомым законам судьбы народной любви ему не светит. И перестал ее ждать, а потому и остро реагировать на общественное негативное внимание. Еще быстрее выяснил, что если не реагировать на слова - то всем быстро становится скучно и о нем и вовсе забывали. Чего ему было и надо.
Ему хватало двух людей на свете, которые составляли его мир и дом. Отец, который любил сына и за что тот в своей манере отвечал взаимностью. И Шуруп, друг отца и человек, который умел раскрасить любой серый день яркой радугой рассказов. И не только рассказами, но и техномагией, имя которой было механика и космонавигация. В Форте Роз не было окон, а если бы и были - в этой черной яме безвременья не было звезд. Но Шуруп в свое время их видел и сумел передать это видение жадно слушавшему подростку. Знание, что этот плавающий в нигде город из стали, где в людях затухало со временем все светлое - не есть весь мир.
Еще светлым образом реяла перед мысленным взором мать. Пленная даксианка, стоившая отцу убогой, но уж какой-никакой местной карьеры, но заместо того подарившая сына. Посмретно. Со временем до Эша дошло, почему некоторых пленных женщин и девушек из тех что побезобиднее, да покрасивее - несмотря на протокол "размораживали". Но когда отец говорил, что он любил мать - он ему верил. Его отец вообще был из того малочисленного процента людей, которых это место не посыпало пеплом тлена и озлобленности. Есть такие люди, которые могли даже в самой густой тьме светиться внутренним ровным светом. Потому Эш никогда не чувствовал себя обделенным заботой или несчастным. И потому никогда не позволял, насколько мог, отцу видеть что порой на теле появляются новые синяки или жаловаться что ему охрана отвесила подзатыльник, наградив сверху россыпью слов про семью, мать и...он бывало не дослушивал. И потом приходилось сочинять что упал с лестницы.
Джерон делал вид что верит.
Предполагалось, что мальчик когда вырастет - станет охранником. Самая вольготно жившая каста. По крайней мере самая уважаемая, хотя подозревалось, что фермеры с гидропонных ферм едят вкуснее. Но охрану никогда не обделяли. Да и поди обдели! Дураков не было, были хитрые. Но всех все устраивало.
***
Все рухнуло, когда произошел переворот. Отец погиб, защищая Закон и Порядок, то есть в драке с заключенными. Шурупа убили значительно позже, когда он вступился, и весьма громко, за пленных, поменявшихся теперь ролями с уголовниками.
Они не убили всех. Женщин, детей и тех кто не входил в охрану - большинство оставили в живых. Потому что кто-то должен был работать на теперь уже новых хозяев жизни. Так уж устроено, что кто-то всегда прислуживает. Что еду должен кто-то готовить, коридоры - убирать, а технические отсеки поддерживать в работоспособном состоянии. Ну что еще в качестве увеселений толпе бывших солдат и самых отьявленных головороезов галактики было нужно - и говорить не стоит. И не только постельных утех, как можно было бы подумать. Было еще кое-что в чем охраняемые поменялись с охранниками местами. Ставки на бои были в ходу и раньше, глупо было бы рисовать штат тюрьмы непорочными рыцарями. Только теперь на арену выпускались не размороженные уголовники, а проштрафившиеся пленные. Ну и даксианских женщин больше не размораживали - в тюрьме теперь было полно вдов.
Эш все это видел. И молчал. При всей своей мрачной молчаливости, он был достаточно хитрым. Настолько, чтобы прикидываться тупым. И беспомощным. Если били - сворачивался в клубок и не пытался дать сдачи, разумно ожидая что так им быстрее надоест. Хотя хотелось. Но он понимал, что воевать со всей тюрьмой, все армией галактического разбойничьего войска в безлюдном космосе, запертый с ними в одних и тех же стенах - бессмысленно. Даже если ты один на один мог преподнести им немало сюрпризов. Но если они поймут что мозоли на руках были не от швабры, а от рукоятей мечей - на арене он оказался бы самое позднее следующим утром.
Если давали работу - делал ее. И "тупил". Ой, я зашел не в тот коридор? Но мне сказали вымыть весь левый отсек, ну я и мыл... То что несколько раз влево приводило в места, в которых можно было погреть уши - дело десятое.
Очень скоро его стали считать местным недоумком, на которого проще плюнуть и не замечать. И не замечали. Грязноватые волосы скрывали цепкий взгляд Крысы, которого уже никто не мог вспомнить как зовут. Да и не хотел. Смешно сказать, раньше он был полудаксианцем, а теперь стал полукриптонцем. Его это немного забавляло первое время, но потом стало ровно так же неважно.
Он, как безликикй робот-уборщик, сновал по кораблю, прикрываясь своей шваброй и рабочим комбезом как плащом-невидимкой. И слушал.
А после ждал.
Земля. Это значило, что можно будет сбежать. Что за бортом будет не ледяной вакуум, а кислородная атмосфера, мир, пространство. Место, куда можно будет убежать и потеряться. Новая жизнь.
***
Кое-что не менялось правда, ни тогда, ни сейчас.
Зор Эл - он ненавидел эту фамилию. Ссылка и служение милостью и во славу Верховной Судьи Зор Эл! Не обольщайтесь, служба в Форте Роз - ссылка. Это было тогда. Просто тогда было все равно.
Сейчас - служение во славу сиятельной госпожи Генерала Зор Эл.
Из под сальных и потемневших оттого волос, падающих на лицо, с цепким прищуром следили глаза. Кара Зор Эл, еще одна! Да здравствует инфанта!
От методично тер шваброй по углам - земная атмосфера оказалось до чертиков полна пыли и мусора, налетавшего даже через вентиляцию.
И еще двое - мужчина постарше ему сразу не понравился. Лощеный, довольный что любимый кухонный кот. Самодовольный. А вот парнишка был поприятнее на вид. Безобиднее. Большие глаза и незамутненный взгляд, когда он вертел по кругу головой.
Люди?
Эх, вот бы "глотнуть" хоть капельку солнечного света! Желтого, дающего небывалую силу. Он не ожидал, что с приземлением охрана, в основном состоящая из криптонцев, превратится в такую непреодолимую проблему! Если засекут - далеко не убежишь.
Рабочих к солнцу не пускали. Ни пальцем, ни в полпальца. Разумно, но как же неудобно, черное солнце побери!
Но что-то поменялось. У них были гости. И "принцесса", о которой было столько разговоров. Возможно, если набиться к ним поближе - можно будет что-то с этого поиметь. А пока безликий уборщик, безобиднейший и тупой как дождевой червяк - методично сгребал пыль с углов. Шурх-шурх, все ближе к жилым секторам. Шурх-шурх..
Выжидать и сидеть в засаде, терпению - за два года и без того хорошо умевший это дело Эш отточил эти навыки в совершенстве.
Шурх-шурх...
Доступ к записи ограничен
Доступ к записи ограничен
А все оттого, что я не могу получить обратно доступ к своему сливному ведру. А оно мне очень нужно, так как скоро лопну.
Читаю старые посты. На одном у меня случился приступ мысленного вырывания волос на голове и прочих частях тела. "Это я писал?? Куда это делось??" В том смысле, что речь богаче словарным запасом, оборотами, да и в целом я писал грамотней.
Потом я спистился еще ниже и понял - дело во вдохновении, потому что обрывок ушлепочен от души и ничуть не лучше того языка, коим я пишу сейчас.
Когда случается жопа - мы творим.
Хочу, скучаю, жажду игры, но однажды мне выказали пренебрежение, нежеланость. И тысяча других да не в состоянии перечеркнуть это одно глупое нет.
Эйфория вылилась в желчное пламя злости.
Чему, вообще-то, не место на этом дневнике, моей обители покоя.
По прибытию в свой кабинет в "управлении" он не успел даже погрузиться в привычную рутину отчетов, а сразу получил указание отправляться в трактир, находящийся на территории Лис.
Для начала почему слово "управление" заслужило свои кавычки? По большому счету это было новомодное из хорошо забытого старого. В клане Волка совсем недавно стало появляться такое новшество, как следственное отделение. Обычно все разбирательство по части сохранения общественного порядка сводится к раздаче тумаков или более серьезных увечий буянящим. На месте. Есть бузотеры - есть разбирательство. Нет нарушителей порядка в наличии - нет разбирательства, да и преступление есть постольку поскольку. Разве ломаные предметы меблировки это преступление? Это растопка...
Разумеется мы не говорим о тех случаях, когда задета за честь, кошелек и прочее живое, аристократия. Вот тогда да, из под земли достанут и правых и виноватых. Это если найдут..
Маленькая же группа аристократов, не самого высокого, надо сказать, звания и титула, внезапно подняла из глубин пыльных времен такое понятие как "криминалистика". Да, слово откуда-то из тех же архивов, где и запретная "химия", "технократия" и "механизация", но тем не менее само по себе не несущее в себе ничего криминального, кроме корня слова и обьекта приложения.
Впрочем всякие ругательные слова навроде "дактилоскопии" так и остались для общественности чем-то из области высшей магии, но тот факт, что дружественных Волков можно привлекать к решению своих проблем, клан Лис усвоил быстро.
Вот и сейчас, утром средней паршивости, Мариус выстукивал тростью ритм шагов и направлялся на место преступления. Раздумывая при том об их недавней с шефом идее создать питомник для собак, которых можно натаскать не на уток или кроликов, а например брать на следственные мероприятия. Не то чтобы идея так уж нова, но как-то не сложилось с таковым их применением в родных просторах. А с контрабандой из порта, который держит недружественно настроенный клан ХХХХХХХ, надо уже что-то делать. Всех не перевешаешь, да еще чтобы с поличным.
А между тем впереди нарисовался искомый трактир. Общую суть дела ему обрисовали еще в "Управлении", а именно: пропала аристократка из клана Лис(описание прилагается), причем пропала как-то странно, оставив после себя лишь отрубленную кисть посреди номера. Каковую и нашла поутру служанка, и разумеется, подняла визг на всю улицу.