Во сне мы не ощущаем что спим. Нет начала и нет конца. Есть сейчас и все течет так как надо.
Трава. Трава такая, какую не увидишь на летающих островах. Хотя нет, вот этот колокольчик - такой знакомый. Но никто не задумается где ты его уже видел.
Золотой свет пробивает воздух и тот истекает влагой, мягкой влажной свежестью. Что-то рвет грудь изнутри, то ли смех, то ли плач, хотя разум недоумевает - почему? А потом понимаешь - это звук, рожденный где-то, но который как будто бьется внутри, стараясь слиться с потоками музыки снаружи.
Немножко мерзнут кончики пальцев.
Влага холодком оседает на руках, когда раздвигаешь мокрые ветви кустов. Лес просторный, жадный, живущий, раскинувший ветви, но дикий и нехоженый. И именно эта нотка дикости заставляет биться сердце чуть чаще.
Музыка кажется переполняет тебя, заставляя хотеть чего-то, жаждать, но нет ни воды, ни уверенности что простой воды хватит. Жить, жажда, от рвущегося из под кожи напряжения, чуждого холодному разуму, хочется вцепиться ногтями себе в руки, царапать до крови, вместе с кровью выплеснуть, вырвать это напряжение, этот бунт чего-то в тебе, что не хочет слышать доводы о причинах, рациональности и следствиях. Или хотя бы заглушить болью, как будто в этой яркой боли тоже будет высвобождение. Не цель, но спутник..
Золотой свет застил глаза, даже если зажмуриться со всех сил.
Л****** резко проснулся, руки тряслись, каждая жилка дрожала. Тело отпускало напряжение, а в ушах, так что появилось подспудное желание закричать во весь голос, чтобы заглушить, утихала тонкая мелодия.